Денискины рассказы: Слава Ивана Козловского
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают. Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть – настоящая пятерочная страница. Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю… А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле березонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал: – Тяните гласные, друзья, тяните гласные!.. Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал: – Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально. Это значит с каждым отдельно. И Борис Сергеевич вызвал Мишку. Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
Как на тоненький ледокВыпал беленький снежок…
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся. Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня.
Он сказал:
– Ну-ка, хохотун, выходи! Я быстро подбежал к роялю. – Ну-с, что вы будете исполнять? – вежливо спросил Борис Сергеевич. Я сказал:
– Песня гражданской войны «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой».
Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил: – Играйте, пожалуйста, погромче! – сказал я. Борис Сергеевич сказал: – Тебя не будет слышно. Но я сказал: – Будет. Еще как!
Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
Высоко в небе ясномВьется алый стяг…
Мне очень нравится эта песня. Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
- Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- Мы мчимся на конях туда,Где виден враг!
- И в битве упоительной…
Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице: Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!.. Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!! Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул: Мы врезалися в Крым! Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
Я сказал: – Ну как? – Чудовищно! – похвалил Борис Сергеевич. – Хорошая песня, правда? – спросил я. – Хорошая, – сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза. – Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, – сказал я, – можно бы еще погромче. – Ладно, я учту, – сказал Борис Сергеевич. – А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому! – Нет, – сказал я, – я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть. – Ну что ж, – сказал Борис Сергеевич, – раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание. Как – тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку – это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку… Я сказал: – Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось. – Это какая же? – спросил Борис Сергеевич. – Жалостливая, – сказал я и завел: Я вас любил… Любовь еще, быть может… Но Борис Сергеевич поспешно сказал: – Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич. – Ну, – сказал он, улыбаясь, – возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда! Мама ужасно покраснела и сказала: – Ну, это мы еще увидим! А когда мы шли домой, я все думал:
«Неужели Козловский поет громче меня?»
— КОНЕЦ —
Предыдущая сказка
Волк и старуха
Источник: http://skazki.dy9.ru/slava-ivana-kozlovskogo/
Детские сказки читать онлайн — Детские сказки Слава Ивана Козловского Виктор Драгунский Читать детские рассказы онлайн
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают.
Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть — настоящая пятерочная страница.
Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором “Во поле березонька стояла”. Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал:
— Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
— Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально.
- Это значит с каждым отдельно.
- И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
- Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
- Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
- Как на тоненький ледок
- Выпал беленький снежок…
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
- Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня.
- Он сказал:
- — Ну-ка, хохотун, выходи!
- Я быстро подбежал к роялю.
— Ну-с, что вы будете исполнять? — вежливо спросил Борис Сергеевич.
- Я сказал:
- — Песня гражданской войны “Веди ж, Буденный, нас смелее в бой”.
- Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил:
— Играйте, пожалуйста, погромче! — сказал я.
- Борис Сергеевич сказал:
- — Тебя не будет слышно.
- Но я сказал:
— Будет. Еще как!
- Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
- Высоко в небе ясном
- Вьется алый стяг…
- Мне очень нравится эта песня.
- Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
- Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- Мы мчимся на конях туда,
- Где виден враг!
- И в битве упоительной…
- Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!..
Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!!
- Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул:
- Мы врезалися в Крым!
- Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
- А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
- Я сказал:
- — Ну как?
— Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич.
— Хорошая песня, правда? — спросил я.
— Хорошая, — сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
— Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, — сказал я, — можно бы еще погромче.
— Ладно, я учту, — сказал Борис Сергеевич. — А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!
— Нет, — сказал я, — я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.
— Ну что ж, — сказал Борис Сергеевич, — раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как — тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку — это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку… Я сказал:
— Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
— Это какая же? — спросил Борис Сергеевич.
- — Жалостливая, — сказал я и завел:
- Я вас любил…
- Любовь еще, быть может…
- Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
- — Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
- И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.
— Ну, — сказал он, улыбаясь, — возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!
- Мама ужасно покраснела и сказала:
- — Ну, это мы еще увидим!
- А когда мы шли домой, я все думал:
- ”Неужели Козловский поет громче меня?”
Источник: http://BabyLib.ru/childrens-stories/viktor-dragunskij/slava-ivana-kozlovskogo-viktor-dragunskij/
Слава Ивана Козловского
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают.
Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть — настоящая пятерочная страница.
Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле березонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал:
— Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
— Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально.
- Это значит с каждым отдельно.
- И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
- Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
- Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
- Как на тоненький ледок
- Выпал беленький снежок…
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
- Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня.
- Он сказал:
- — Ну-ка, хохотун, выходи!
- Я быстро подбежал к роялю.
— Ну-с, что вы будете исполнять? — вежливо спросил Борис Сергеевич.
- Я сказал:
- — Песня гражданской войны «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой».
- Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил:
— Играйте, пожалуйста, погромче! — сказал я.
- Борис Сергеевич сказал:
- — Тебя не будет слышно.
- Но я сказал:
— Будет. Еще как!
- Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
- Высоко в небе ясном
- Вьется алый стяг…
- Мне очень нравится эта песня.
- Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
- Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- Мы мчимся на конях туда,
- Где виден враг!
- И в битве упоительной…
- Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!..
Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!!
- Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул:
- Мы врезалися в Крым!
- Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
- А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
- Я сказал:
- — Ну как?
— Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич.
— Хорошая песня, правда? — спросил я.
— Хорошая, — сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
— Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, — сказал я, — можно бы еще погромче.
— Ладно, я учту, — сказал Борис Сергеевич. — А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!
— Нет, — сказал я, — я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.
— Ну что ж, — сказал Борис Сергеевич, — раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как — тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку — это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку… Я сказал:
— Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
— Это какая же? — спросил Борис Сергеевич.
- — Жалостливая, — сказал я и завел:
- Я вас любил…
- Любовь еще, быть может…
- Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
- — Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
- И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.
— Ну, — сказал он, улыбаясь, — возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!
- Мама ужасно покраснела и сказала:
- — Ну, это мы еще увидим!
- А когда мы шли домой, я все думал:
- «Неужели Козловский поет громче меня?»
Источник: https://vogelz.ru/rasskazy/dragunskiy-v-yu/slava
Слава Ивана Козловского (Денискины рассказы)
Драгунский Виктор Юзефович
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают.
Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть — настоящая пятерочная страница.
Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле березонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал:
— Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
— Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально.
- Это значит с каждым отдельно.
- И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
- Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
- Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
- Как на тоненький ледок
- Выпал беленький снежок…
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
- Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня.
- Он сказал:
- — Ну-ка, хохотун, выходи!
- Я быстро подбежал к роялю.
— Ну-с, что вы будете исполнять? — вежливо спросил Борис Сергеевич.
- Я сказал:
- — Песня гражданской войны «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой».
- Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил:
— Играйте, пожалуйста, погромче! — сказал я.
- Борис Сергеевич сказал:
- — Тебя не будет слышно.
- Но я сказал:
— Будет. Еще как!
- Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
- Высоко в небе ясном
- Вьется алый стяг…
- Мне очень нравится эта песня.
- Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
- Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- Мы мчимся на конях туда,
- Где виден враг!
- И в битве упоительной…
- Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!..
Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!!
- Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул:
- Мы врезалися в Крым!
- Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
- А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
- Я сказал:
- — Ну как?
— Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич.
— Хорошая песня, правда? — спросил я.
— Хорошая, — сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
— Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, — сказал я, — можно бы еще погромче.
— Ладно, я учту, — сказал Борис Сергеевич. — А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!
— Нет, — сказал я, — я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.
— Ну что ж, — сказал Борис Сергеевич, — раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как — тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку — это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку… Я сказал:
— Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
— Это какая же? — спросил Борис Сергеевич.
- — Жалостливая, — сказал я и завел:
- Я вас любил…
- Любовь еще, быть может…
- Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
- — Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
- И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.
— Ну, — сказал он, улыбаясь, — возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!
- Мама ужасно покраснела и сказала:
- — Ну, это мы еще увидим!
- А когда мы шли домой, я все думал:
- «Неужели Козловский поет громче меня?»
Источник: https://mirckazok.ru/view_post.php?id=8220
Слава Ивана Козловского
Драгунский Виктор Юзефович
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают.
Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть — настоящая пятерочная страница.
Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле березонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал:
— Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
— Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально.
- Это значит с каждым отдельно.
- И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
- Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
- Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
- * * *
- Как на тоненький ледок Выпал беленький снежок…
- * * *
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
- Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня.
- Он сказал:
- — Ну-ка, хохотун, выходи!
- Я быстро подбежал к роялю.
— Ну-с, что вы будете исполнять? — вежливо спросил Борис Сергеевич.
- Я сказал:
- — Песня гражданской войны «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой».
- Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил:
— Играйте, пожалуйста, погромче! — сказал я.
- Борис Сергеевич сказал:
- — Тебя не будет слышно.
- Но я сказал:
— Будет. Еще как!
- Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
- * * *
- Высоко в небе ясном Вьется алый стяг…
- * * *
- Мне очень нравится эта песня.
- Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
- Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- * * *
- Мы мчимся на конях туда, Где виден враг! И в битве упоительной…
- * * *
- Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!..
Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!!
- Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул:
- Мы врезалися в Крым!
- Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
- А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
- Я сказал:
- — Ну как?
— Чудовищно! — похвалил Борис Сергеевич.
— Хорошая песня, правда? — спросил я.
— Хорошая, — сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
— Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, — сказал я, — можно бы еще погромче.
— Ладно, я учту, — сказал Борис Сергеевич. — А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!
— Нет, — сказал я, — я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.
— Ну что ж, — сказал Борис Сергеевич, — раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как — тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку — это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку… Я сказал:
— Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
— Это какая же? — спросил Борис Сергеевич.
- — Жалостливая, — сказал я и завел:
- Я вас любил…
- Любовь еще, быть может…
- Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
- — Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
- И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.
— Ну, — сказал он, улыбаясь, — возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!
- Мама ужасно покраснела и сказала:
- — Ну, это мы еще увидим!
- А когда мы шли домой, я все думал:
- «Неужели Козловский поет громче меня?»
http://www.skazk.ru/catalog/authors/dragunskij-viktor-juzefovich/slava-ivana-kozlovskogo-8447/
Источник: http://www.skazk.ru/print/8447/
Слава Ивана Козловского: читать рассказ Драгунского
Смешной рассказ из цикла Денискины рассказы про то, как Дениска пел на уроке пения. Он очень старался, да так громко пел что чуть не лопнул… Так и не понял Дениска что петь это не значит громко орать текст и не слушать музыку. Читайте весёлые Денискины рассказы на нашем сайте вы найдете все рассказы Драгунского.
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают.
Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть – настоящая пятерочная страница.
Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле березонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал:
– Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
– Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально.
- Это значит с каждым отдельно.
- И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
- Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
- Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
- Как на тоненький ледок Выпал беленький снежок…
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
- Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня.
- Он сказал:
- – Ну-ка, хохотун, выходи!
- Я быстро подбежал к роялю.
– Ну-с, что вы будете исполнять? – вежливо спросил Борис Сергеевич.
- Я сказал:
- – Песня гражданской войны «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой».
- Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил:
– Играйте, пожалуйста, погромче! – сказал я.
- Борис Сергеевич сказал:
- – Тебя не будет слышно.
- Но я сказал:
– Будет. Еще как!
- Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
- Высоко в небе ясном Вьется алый стяг…
- Мне очень нравится эта песня.
- Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
- Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- Мы мчимся на конях туда, Где виден враг!
- И в битве упоительной…
- Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!.. Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!!
- Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул:
- Мы врезалися в Крым!
- Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
- А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
- Я сказал:
- – Ну как?
– Чудовищно! – похвалил Борис Сергеевич.
– Хорошая песня, правда? – спросил я.
– Хорошая, – сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
– Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, – сказал я, – можно бы еще погромче.
– Ладно, я учту, – сказал Борис Сергеевич. – А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!
– Нет, – сказал я, – я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.
– Ну что ж, – сказал Борис Сергеевич, – раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как – тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку – это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку… Я сказал:
– Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
– Это какая же? – спросил Борис Сергеевич.
- – Жалостливая, – сказал я и завел:
- Я вас любил… Любовь еще, быть может…
- Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
- – Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
- И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.
– Ну, – сказал он, улыбаясь, – возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!
- Мама ужасно покраснела и сказала:
- – Ну, это мы еще увидим!
- А когда мы шли домой, я все думал:
- «Неужели Козловский поет громче меня?»
Источник: https://SkazkiSameli.ru/raznoe/item/936-slava-ivana-kozlovskogo-chitat-rasskaz-dragunskogo
Виктор Драгунский — Слава Ивана Козловского: читать сказку для детей, текст онлайн на РуСтих
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают.
Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть – настоящая пятерочная страница.
Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле березонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал:
– Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
– Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально.
- Это значит с каждым отдельно.
- И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
- Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
- Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
- Как на тоненький ледок
- Выпал беленький снежок…
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
- Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня.
- Он сказал:
- – Ну-ка, хохотун, выходи!
- Я быстро подбежал к роялю.
– Ну-с, что вы будете исполнять? – вежливо спросил Борис Сергеевич.
- Я сказал:
- – Песня гражданской войны «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой».
- Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил:
– Играйте, пожалуйста, погромче! – сказал я.
- Борис Сергеевич сказал:
- – Тебя не будет слышно.
- Но я сказал:
– Будет. Еще как!
- Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
- Высоко в небе ясном
- Вьется алый стяг…
- Мне очень нравится эта песня.
- Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
- Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- Мы мчимся на конях туда,
- Где виден враг!
- И в битве упоительной…
- Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!..
Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!!
- Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул:
- Мы врезалися в Крым!
- Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
- А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
- Я сказал:
- – Ну как?
– Чудовищно! – похвалил Борис Сергеевич.
– Хорошая песня, правда? – спросил я.
– Хорошая, – сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
– Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, – сказал я, – можно бы еще погромче.
– Ладно, я учту, – сказал Борис Сергеевич. – А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!
– Нет, – сказал я, – я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.
– Ну что ж, – сказал Борис Сергеевич, – раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как – тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку – это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку… Я сказал:
– Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
– Это какая же? – спросил Борис Сергеевич.
- – Жалостливая, – сказал я и завел:
- Я вас любил…
- Любовь еще, быть может…
- Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
- – Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
- И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.
– Ну, – сказал он, улыбаясь, – возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!
- Мама ужасно покраснела и сказала:
- – Ну, это мы еще увидим!
- А когда мы шли домой, я все думал:
- «Неужели Козловский поет громче меня?»
Источник: https://skazki.rustih.ru/viktor-dragunskij-slava-ivana-kozlovskogo/
Читать онлайн электронную книгу Денискины рассказы — Слава Ивана Козловского бесплатно и без регистрации!
У меня в табеле одни пятерки. Только по чистописанию четверка. Из-за клякс. Я прямо не знаю, что делать! У меня всегда с пера соскакивают кляксы. Я уж макаю в чернила только самый кончик пера, а кляксы все равно соскакивают.
Просто чудеса какие-то! Один раз я целую страницу написал чисто-чисто, любо-дорого смотреть – настоящая пятерочная страница. Утром показал ее Раисе Ивановне, а там на самой середине клякса! Откуда она взялась? Вчера ее не было! Может быть, она с какой-нибудь другой страницы просочилась? Не знаю…
А так у меня одни пятерки. Только по пению тройка. Это вот как получилось. Был у нас урок пения. Сначала мы пели все хором «Во поле березонька стояла». Выходило очень красиво, но Борис Сергеевич все время морщился и кричал:
– Тяните гласные, друзья, тяните гласные!..
Тогда мы стали тянуть гласные, но Борис Сергеевич хлопнул в ладоши и сказал:
– Настоящий кошачий концерт! Давайте-ка займемся с каждым инди-виду-ально.
- Это значит с каждым отдельно.
- И Борис Сергеевич вызвал Мишку.
- Мишка подошел к роялю и что-то такое прошептал Борису Сергеевичу.
- Тогда Борис Сергеевич начал играть, а Мишка тихонечко запел:
Как на тоненький ледок
Выпал беленький снежок…
Ну и смешно же пищал Мишка! Так пищит наш котенок Мурзик. Разве ж так поют! Почти ничего не слышно. Я просто не мог выдержать и рассмеялся.
- Тогда Борис Сергеевич поставил Мишке пятерку и поглядел на меня. Он сказал:
- – Ну-ка, хохотун, выходи!
- Я быстро подбежал к роялю.
– Ну-с, что вы будете исполнять? – вежливо спросил Борис Сергеевич.
- Я сказал:
- – Песня гражданской войны «Веди ж, Буденный, нас смелее в бой».
- Борис Сергеевич тряхнул головой и заиграл, но я его сразу остановил:
– Играйте, пожалуйста, погромче! – сказал я.
- Борис Сергеевич сказал:
- – Тебя не будет слышно.
- Но я сказал:
– Будет. Еще как!
Борис Сергеевич заиграл, а я набрал побольше воздуха да как запою:
Высоко в небе ясном
Вьется алый стяг…
Мне очень нравится эта песня. Так и вижу синее-синее небо, жарко, кони стучат копытами, у них красивые лиловые глаза, а в небе вьется алый стяг.
Тут я даже зажмурился от восторга и закричал что было сил:
- Мы мчимся на конях туда,
- Где виден враг!
- И в битве упоительной…
Я хорошо пел, наверное, даже было слышно на другой улице:
Лавиною стремительной! Мы мчимся вперед!.. Ура!..
Красные всегда побеждают! Отступайте, враги! Даешь!!!
- Я нажал себе кулаками на живот, вышло еще громче, и я чуть не лопнул:
- Тут я остановился, потому что я был весь потный и у меня дрожали колени.
- А Борис Сергеевич хоть и играл, но весь как-то склонился к роялю, и у него тоже тряслись плечи…
- Я сказал:
- – Ну как?
– Чудовищно! – похвалил Борис Сергеевич.
– Хорошая песня, правда? – спросил я.
– Хорошая, – сказал Борис Сергеевич и закрыл платком глаза.
– Только жаль, что вы очень тихо играли, Борис Сергеевич, – сказал я, – можно бы еще погромче.
– Ладно, я учту, – сказал Борис Сергеевич. – А ты не заметил, что я играл одно, а ты пел немножко по-другому!
– Нет, – сказал я, – я этого не заметил! Да это и не важно. Просто надо было погромче играть.
– Ну что ж, – сказал Борис Сергеевич, – раз ты ничего не заметил, поставим тебе пока тройку. За прилежание.
Как – тройку? Я даже опешил. Как же это может быть? Тройку – это очень мало! Мишка тихо пел и то получил пятерку…
Я сказал:
– Борис Сергеевич, когда я немножко отдохну, я еще громче смогу, вы не думайте. Это я сегодня плохо завтракал. А то я так могу спеть, что тут у всех уши позаложит. Я знаю еще одну песню. Когда я ее дома пою, все соседи прибегают, спрашивают, что случилось.
– Это какая же? – спросил Борис Сергеевич.
– Жалостливая, – сказал я и завел:
Я вас любил…
Любовь еще, быть может…
- Но Борис Сергеевич поспешно сказал:
- – Ну хорошо, хорошо, все это мы обсудим в следующий раз.
- И тут раздался звонок.
Мама встретила меня в раздевалке. Когда мы собирались уходить, к нам подошел Борис Сергеевич.
– Ну, – сказал он, улыбаясь, – возможно, ваш мальчик будет Лобачевским, может быть, Менделеевым. Он может стать Суриковым или Кольцовым, я не удивлюсь, если он станет известен стране, как известен товарищ Николай Мамай или какой-нибудь боксер, но в одном могу заверить вас абсолютно твердо: славы Ивана Козловского он не добьется. Никогда!
- Мама ужасно покраснела и сказала:
- – Ну, это мы еще увидим!
- А когда мы шли домой, я все думал: «Неужели Козловский поет громче меня?»
Источник: https://librebook.me/deniskiny_rasskazy/vol4/1